Вера объединяет многих поэтов, живших в разные эпохи и в разных странах. К сожалению, в советское время подчёркивалась материалистическая составляющая поэзии прошедших эпох, а в веке девятнадцатом переводческая школа не была столь сильна, как в советский период – поэтому и получилось, что мы мало что знаем о западной христианской поэзии. А ведь это целый мир! И в этом мире есть свои океаны и континенты, свои лидеры и первопроходцы… И этот мир совершенно не знаком русскоязычному читателю.
Мы вовсе не претендуем на полноту освещения данного вопроса. Более того, рано говорить даже о хоть мало-мальски серьёзном погружении в этот мир. Но ведь с чего-то нужно начать! И мы начинаем.
Начинаем наше осторожное путешествие по странам и эпохам христианской поэзии.
Роберт Саутвел, Джон Мильтон, Джордж Герберт, Александр Поуп, Вальтер Скотт, Роберт Льюис Стивенсон, Генри Ховкес, Эдвард Тайлор, Генри Лонгфеллоу, Клайв Льюис, Дитрих Бонхёффер… Одно перечисление этих имён может занять несколько страниц!
Кто-то вообще не был переведен на русский язык, кто-то стал невероятно популярен – благодаря своим приключенческим романам или философским эссе… Но даже популярность прозы не могла донести до русскоязычных читателей духовную поэзию этих авторов. Такая парадоксальная участь постигла, например христианские стихи Роберта Льюиса Стивенсона, известного всем автора «Острова Сокровищ» и «Странной истории доктора Джекиля и мистера Хайда», Клайва Льюиса («Хроники Нарнии», «Письма Баламута»), Дитриха Бонхёффера («Цена следования за Христом»)…
Каждый из этих – и перечисленных выше – авторов достоин отдельной публикации, самостоятельной книги.
Но сегодня мы только приоткроем дверь в яркий и прекрасный мир Западной Христианской поэзии…
*** Robert Southwell 1561-1595
CHRIST’S CHILDHOOD
Till twelve years’ age, how Christ His childhood spent All earthly pens unworthy were to write; Such acts to mortal eyes He did present, Whose worth not men but angels must recite: No nature’s blots, no childish faults defiled, Where grace was guide, and God did play the child.
In springing locks lay crouchèd hoary wit, In semblant young, a grave and ancient port; In lowly looks high majesty did sit, In tender tongue sound sense of sagest sort: Nature imparted all that she could teach, And God supplied where nature could not reach.
His mirth of modest mien a mirror was; His sadness temper’d with a mild aspect; His eye to try each action was a glass, Whose looks did good approve and bad correct; His nature’s gifts, His grace, His word and deed, Well show’d that all did from a God proceed.
Детство Иисуса (Вольный перевод)
Как Иисус взрослел 12 лет? Чернила Бессильны рассказать об этих днях святых. Такие жизнь Его поступки нам явила — Не люди, Ангелы должны восславить их! Он безупречен был, и согрешить не мог, Небесной святостью ведомый мальчик-Бог. Под локоном младым – познание Вселенной, В беспечной юности – смиренье и покой, В наивном лепете – глас мудрости нетленной, За хрупкой внешностью – Владыка Всеблагой. Всё лучшее Ему природа отдала, Восполнил Бог, что дать природа не могла. Любовь к творению была в Его печали, И радость кротостью сияла в час утех. Глаза Его легко всё в мире проницали, Приветствуя добро и исцеляя грех. Любовь и праведность, Его дела, слова Явили на земле всю святость Божества.
Детство Иисуса
Как рос Господь 12 лет? Чернила Не скажут нам об этих днях святых. Такие жизнь Его дела явила – Лишь Ангелы восславить могут их! Он безупречен! Согрешить не мог Ведомый благодатью мальчик-Бог. В кудрях младых – познание Вселенной, А в юности – смиренье и покой, В наивности – глас мудрости нетленной, За хрупкостью – Владыка Всеблагой. Ему природа лучшее дала, Бог дал, что дать природа не могла. Любовь к друзьям была в Его печали, И кротостью сиял Он в час утех. Его глаза всё в мире проницали, Ценя добро и исцеляя грех. Его любовь, Его дела, слова Явили миру святость Божества.
Times Go by Turns
THE lopped tree in time may grow again, Most naked plants renew both fruit and flower; The sorriest wight may find release of pain, The driest soil suck in some moistening shower. Times go by turns, and chances change by course, From foul to fair, from better hap to worse.
The sea of Fortune doth not ever flow, She draws her favours to the lowest ebb. Her tides hath equal times to come and go, Her loom doth weave the fine and coarsest web. No joy so great but runneth to an end, No hap so hard but may in fine amend.
Not always fall of leaf, nor ever spring, No endless night, yet not eternal day; The saddest birds a season find to sing, The roughest storm a calm may soon allay. Thus, with succeeding turns, God tempereth all, That man may hope to rise, yet fear to fall.
A chance may win that by mischance was lost; The net, that holds no great, takes little fish; In some things all, in all things none are crossed; Few all they need, but none have all they wish. Unmeddled joys here to no man befall; Who least, hath some; who most, hath never all.
Всё в круговерти…
Деревья, умерев, воскреснут снова, И ветви явят вновь и цвет, и плод, И утешенье посетит больного, И дождь пустыню напоить придёт. Всё в круговерти, всё всегда иначе: Ложь бита правдой, радость – неудачей. И море жизни движется всегда, Прилив – начало скорого отлива… И ткёт узоры тёмная вода — И ткань порой жестка, порой красива. Нет счастья, чтоб однажды не прошло, И сменится добром любое зло. Весна пройдёт, не вечен листопад, Вот кончен день, вот ночь светлее стала, И стаи птиц в свой срок заголосят, И самый страшный шторм замрёт устало. Мы, видя в переменах Божью власть, Надеемся восстать, боимся пасть. Что взяли беды, возвратит успех, И в тонкой сети много мелкой рыбы, Все вещи – тлен, хоть и важны для всех. Стремясь к богатству, жить скромней могли бы. Утех, чтоб не кончались, в мире нет. Рыдает скряга, радостен аскет.
*** George Herbert 1593-1633
PRAYER. (I)
PRAYER the Churches banquet, Angels age, Gods breath in man returning to his birth, The soul in paraphrase, heart in pilgrimage, The Christian plummet sounding heav’n and earth;
Engine against th’ Almightie, sinner’s towre, Reversed thunder, Christ-side-piercing spear, The six daies world-transposing in an houre, A kinde of tune, which all things heare and fear;
Softnesse, and peace, and joy, and love, and blisse, Exalted Manna, gladnesse of the best, Heaven in ordinarie, man well drest, The milkie way, the bird of Paradise,
Church-bels beyond the stars heard, the souls bloud, The land of spices, something understood.
Молитва
Молитва – это Церкви торжество — Дух Божий с теми, кто родился снова. Здесь поиск сердца, исповедь его, И мера Правды для всего земного! Упавший с ней достигнет Высоты — Кнут Иисуса обуздает страсти. Шесть дней творенья в ней откроешь ты… Трепещет мир – он у неё во власти! Она покой, любовь, прощенье, свет, Как Манной, ею можно насладиться! С ней славой Рая человек одет, В ней млечный путь, и рощ небесных птица, Набата звон, общенья благодать – И горечь истин, что сумел понять.
THE ALTAR
A broken ALTAR, Lord, thy servant rears, Made of a heart, and cemented with tears: Whose parts are as thy hand did frame; No workman’s tool hath touched the same. A HEART alone Is such a stone, As nothing but Thy power doth cut. Wherefore each part Of my hard heart Meets in this frame, To praise thy Name: That, if I chance to hold my peace, These stones to praise thee may not cease. Oh let thy blessed SACRIFICE be mine, And sanctify this ALTAR to be thine.
Алтарь (Вольный перевод)
Разрушенный Алтарь я, раб Твой, снова строю. Из сердца сделан он и укреплён слезою. Мне руки Божии в работе помогли – Бессильно было б здесь всё ремесло земли! По сути, наше сердце схоже С гранитной глыбою – но всё же Легко преобразит его Творца святое мастерство. Он, грани камня обработав, Всё выстроит без недочётов — Отлаженное сердце впредь О славе Божьей будет петь! Когда смиренья дух я сохранить сумею, Пребудут камни ввек – со славою Твоею. Благослови меня на жертвенном пути – Воссозданный Алтарь прими и освяти!
REDEMPTION
HAVING been tenant long to a rich Lord, Not thriving, I resolved to be bold, And make a suit unto him, to afford A new small-rented lease, and cancell th’ old.
In heaven at his manour I him sought: They told me there, that he was lately gone About some land, which he had dearly bought Long since on earth, to take possession.
I straight return’d, and knowing his great birth, Sought him accordingly in great resorts; In cities, theatres, gardens, parks, and courts: At length I heard a ragged noise and mirth
Of theeves and murderers: there I him espied, Who straight, Your suit is granted, said, and died.
Искупление
У Бога взяв, растратил сбереженья. Мне не везло, я был на всё готов! Решился я подать Ему прошенье, Чтоб Он списал хоть часть моих долгов. На Небо я прокрался виновато… — Он только что ушёл! – сказали мне, — Ушёл в страну, что приобрёл когда-то – Чтоб сделаться царём в Своей стране. Узнав, что Он родился, без боязни Я на земле искал Его везде: В садах, театрах, в парках… На суде… И там нашёл, приговорённым к казни – Сквозь крик толпы я слышал глас Его: «Ты больше мне не должен ничего».
THE CALL
Come, my Way, my Truth, my Life : Such a Way, as gives us breath : Such a Truth, as ends all strife : And such a Life, as killeth death.
Come, my Light, my Feast, my Strength : Such a Light, as shows a feast : Such a Feast, as mends in length : Such a Strength, as makes his guest.
Come, my Joy, my Love, my Heart : Such a Joy, as none can move : Such a Love, as none can part : Such a Heart, as joyes in love.
Зов
Жду вас, Правда, Жизнь и Путь! Путь – дыхание и сила. Правда – чтобы мир вернуть. Жизнь – от смерти чтоб хранила! Жду вас, Радость, Вера, Свет! Свет – на пиршество дорога, В Радости печалей нет, С Верою – гостим у Бога. Слава, Милость, Дух – я жду! Слава – вечности частица, Милость исцелит вражду, Дух любовью насладиться.
*** John Milton 1608-1674
SONNET XVIII: ON THE LATE MASSACRE IN PIEMONT
1 Avenge, O Lord, Thy slaughter’d saints, whose bones 2 Lie scatter’d on the Alpine mountains cold, 3 Ev’n them who kept Thy truth so pure of old, 4 When all our fathers worshipp’d stocks and stones; 5 Forget not: in Thy book record their groans 6 Who were Thy sheep and in their ancient fold 7 Slain by the bloody Piemontese that roll’d 8 Mother with infant down the rocks. Their moans 9 The vales redoubl’d to the hills, and they 10 To Heav’n. Their martyr’d blood and ashes sow 11 O’er all th’ Italian fields where still doth sway 12 The triple tyrant; that from these may grow 13 A hundred-fold, who having learnt Thy way 14 Early may fly the Babylonian woe.
Сонет 18: На последнюю резню в Пьемонте (Вольный перевод)
Отмсти, Господь, за кровь святых, что ныне Погребены среди Альпийских льдов. Они хранили свет Господних слов Когда другие камню, как святыне, Бездумно кланялись. Они в Твоей долине, Как овцы пред Тобой, нашли покой и кров… Но нрав солдат Пьемонта столь суров – Убили всех! И кровь святых отныне, Оставшись на холмах, взывает к Небесам. Их прах упал, как семена Закона, В поля моей Италии. Хоть там Царят тираны – вера твёрже трона! И поколения пойдут по их стопам, Стирая в пепел стены Вавилона.
On Time
Fly, envious Time, till thou run out of race, Call on the lazy, leaden-stepping hours, Whose speed is but the heavyplummet’s pace, And glut thyself with what thy womb devours, Which is ot more than what is false and vain, And merely mortal dross. So little is our loss, So little is thy gain. For when as each thing bad thou hast entombed, And last of all thy greedy self consumed, Then long Eternity shall greet our bliss With an individual kiss, And joy shall overtakeus as a flood; When every thing that is sincerely good And perfectly divine, With Truth, and Peace, and Love that ever shine About the supreme throne Of him, t’whose happy-making sight alone Whence our heavenly-guided soul shall climb, Then, all this earthy grossness quit, Attired with stars we shall for ever sit Thriumphing over Death, and Chance, and thee, O Time!
Время
Лети, скупое Время, силы есть пока. Всегда ленивое, неспешными шагами – Их смерил колокол ударом языка – Дави никчёмный мир. Ешь созданное нами! Казалось нам, что мы богаты… Давай! Весь мёртвый хлам скроши! – Все эти глупые утраты И мизерные барыши. Когда в последний раз взыграет аппетит, И твой ужасный зев остатки поглотит, То Вечность встретим мы – и с нею возликуем, И каждого она приветит поцелуем. Безбрежной радости откроется исток! Всё будет хорошо, всё будет впрок — Наступит жизнь святая! Мир, Правда, и Любовь, сиянием играя, Лучами окружая трон Того, Чьё одинокое блаженно естество — Укажут путь к Нему сквозь горние рассветы, И наши беды исцелит покой! И посмеёмся мы, во звёздный блеск одеты, Над Смертью, Случаем и – Время! – над тобой…
*** Edward Taylor 1642-1729
AM I THY GOLD?
Am I Thy gold? Or purse, Lord, for Thy wealth, Whether in mine or mint refined for Thee? I’m counted so, but count me o’er Thyself, Lest gold-washed face and brass in heart I be. I fear my Touchstone touches when I try Me and my counted gold too overly. Am I new minted by Thy stamp indeed? Mine eyes are dim; I cannot clearly see. Be Thou my spectacles that I may read Thine image and inscription stamped on me. If Thy bright image do upon me stand, I am a golden angel in Thy hand. Lord, make my soul Thy plate; Thine image bright Within the circle of the same enfoil. And on its brims in golden letters write Thy superscription in an holy style. Then I shall be Thy money, Thou my hoard; Let me Thy angel be, be Thou my Lord.
Кто я? (Вольный перевод)
Господь! Кто я такой? Я слиток золотой, Вместилище даров? Бесценная монета? Увы! Известен я, исследован Тобой. Однако – не оставь молитву без ответа! – Потоком золота дотронься чёрствой кожи, Преобрази меня, чтоб стал я чуть дороже! Ты отливал меня. Я некий новый сплав. Глаза мои темны, всё скрыто пеленою… Будь зрением моим! Я, прозорливей став, Подобие Твоё в самом себе открою. Коль образом Твоим назваться я достоин – Я светлый Ангел Твой! Я Твой послушный воин! Создай меня опять! Быть верным научи! Из сердца смастери суровые скрижали – Чтоб чистым золотом горящие лучи Священных слов Твоих Твой мир благословляли! Тогда я сделаюсь сокровищницей целой! Стань Мастером моим – меня слугою сделай!
*** Alexander Pope 1688-1744
PROM «ESSAY ON MAN»
Know then thy selfe, presume not God to scan; The Proper study of Mankind is Man. On this isthmus of a middle state, A acing darkly wise, and rudely great: With too much knowledge for the Sceptic side, Too much weakness for the Stoics pride, He hangs between; in doubt to act, or rest; In doubt to deem himself a God, or Beast; In doubt to his Mind or Body to prefer; Born but to die, and reas’ning but to err, Alike in ignorance, his reason such, Whether he thinks too little, or too much: Chaos of Thought and Passion, all confus’d; Still by himself abus’d, or disabus’d; Created half to rise and half to fall; Great lord of all things, vet a prey to all; Sole judge of Truth, in endless Error hurl’d The glory, jest and riddle of the world.
Человек
Известен всем, но Богу лишь знаком, Он мнит себя царем и знатоком. Меж двух миров он прозябать привык, В хорошем – плох, в ничтожестве – велик. Он так умен, что верит, как слепой, Он слишком слаб – поскольку горд собой… То грозен, то спокоен невпопад, Немного зол, наполовину свят! Не ведает: кто – дух он или зверь? Рожден – умрет. Талантлив – для потерь. Невежествен, поскольку в мыслях он То недалек, то слишком углублен. Всё не решит никак он, что избрать: Животный грех, иль Божью Благодать. Стремиться вверх и падает легко, Хозяин всех вещей и раб всего. Заблудший, он лишь Истине судья – Насмешка, свет и тайна бытия…
Dying Cristian to his Soul
Vital spark of heavenly flame! Quit, o quit this mortal frame! Trembling, hoping, lingering, flying, Oh the pain, the bliss of dying! Cease, fond Nature, cease thy strife! And let me languish into life!
Hark! they whisper; Angels say, “Sister Spirit, come away.” What is this absorbs me quite? Steals my senses, shuts my sight, Drowns my spirits, draws my breath? Tell me, my soul, can this be Death?
The world recedes, it disappears! Heaven opens on my eyes! my ears With sounds seraphic ring: Lend, lend your wings! I mount, I fly! O Grave! where is thy victory? O Death, where is thy sting?
Умирающий христианин – своей душе (Вольный перевод)
Душа горит Божественным огнём! Скорее скинуть прах – мне тесно в нём! Надежды, страхи – в странной круговерти. Ужасна боль – прекрасна близость смерти! Природа! Тщетен бой – остановись! Увянуть дай – чтоб устремиться в высь! Внимаю Ангелам, твердят они: «Сестра-душа, оковы разомкни!»… Объяв меня, неведомая сила Украла чувства, зренье притупила, Дыханье, дух лишила бытия… Скажи, душа: что, это смерть моя? Бледнеет мир… И вот он вдруг исчез! В моих глазах сияние Небес! И Серафимы мне вручают крылья… Я возношусь, всё выше, в мир иной!! Ад! Где твои зловещие усилья? Смерть! Где твоя победа надо мной?
Умирающий христианин – своей душе (Вольный перевод)
Дух горит божественным огнём! Скоро скину прах – мне тесно в нём! Мысли, чувства – в странной круговерти. Боль страшна – прекрасна близость смерти! Тело, тщетен бой, остановись: Ты умрёшь – дух устремится в высь. Слышу Ангелов, твердят они: «Дух-сестра, оковы разомкни!» Всё объяв, неведомая сила Скрала чувства, зренье притупила, Дух и плоть лишила бытия… Что, душа, пришла ли смерть моя? Мир бледней, бледнее… Он исчез! Я разбужен славою Небес! Серафимы мне вручают крылья, Я лечу всё выше, в мир иной! Ад зловещий! Где твои усилья? Где, о смерть, победа надо мной?! Умирающий христианин – своей душе Дух горит святым огнём! Скинуть прах – мне тесно в нём! Мысли, чувства – в круговерти. Боль прекрасна жаждой смерти. Тело, хватит, не борись, Ты умрёшь – я взмою в высь! Духи здесь… Твердят они: «Брат! Оковы разомкни!» Вдруг неведомая сила Зренье, чувства притупила, Дух лишила бытия… Что – приходит смерть моя? Мир бледнеет… Он исчез! Будит очи свет небес. Серафим даёт мне крылья… Улетаю в мир иной! Где же, Ад, твои усилья? Где победа надо мной?..
*** Sir Walter Scott 1771-1832
Patriotism
Breathes there a man with soul so dead Who never to himself hath said, “This is my own, my native land!” Whose heart hath ne’er within him burned As home his footsteps he hath turned From wandering on a foreign stand? If such there breathe, go, mark him well! For him no minstrel raptures swell; High though his titles, power, and pelf, The wretch, concentred all in self, Living, shall forfeit fair renown, And, doubly dying, shall go down To the vile dust from whence he sprung, Unwept, unhonored, and unsung.
Патриот
Кто с Богом согласует все дела, И в ком душа как будто умерла, Кто не кричит: «Прочь из моей земли!» В ком ярость сердца не перегорит, И стран иных благополучный вид Удержит вдалеке – надолго ли? Подобное увидишь – помни впредь! О нём не станут менестрели петь, Могущество, богатство, знатный дом, Отверженный, вместил в себе самом… Живущему – и слава не далась, А дважды умерев, он сгинет в грязь, — И к нам вернётся через много лет – Непонят, неутешен, невоспет.
*** John Clare 1793-1864
I Am
I am: yet what I am none cares or knows, My friends forsake me like a memory lost; I am the self-consumer of my woes, They rise and vanish in oblivious host, Like shades in love and death’s oblivion lost; And yet I am! and live with shadows tost
Into the nothingness of scorn and noise, Into the living sea of waking dreams, Where there is neither sense of life nor joys, But the vast shipwreck of my life’s esteems; And e’en the dearest–that I loved the best– Are strange–nay, rather stranger than the rest.
I long for scenes where man has never trod; A place where woman never smil’d or wept; There to abide with my creator, God, And sleep as I in childhood sweetly slept: Untroubling and untroubled where I lie; The grass below–above the vaulted sky.
Я жив (Вольный перевод)
Я жив. Но разве я… необходим? Едва ли! Друзьями позабыт, как вздорные мечты, На блюде сам себе преподнесу печали – Восстав, они скользят во чрево пустоты, Где, словно тень, любовь, и смерть – всего лишь сон… Я жив! Но болен дух. Как призрак, ввергнут он Во мрак небытия из хохота и дыма, В видений океан – их бег неукротим! Здесь нету радостей, и жизнь невыносима, В щепы разбит корабль, и вера вместе с ним. И даже то, что я любил всего сильней, Мне чуждо – словно мир фантазий и теней. Я всей душой стремлюсь в Небесные Чертоги, Где нет земных страстей – ни смеха, ни обид… Там буду ждать Творца, там успокоюсь в Боге, Там сладко буду спать, как лишь младенец спит: Тих, умиротворён, окутан тишиной… Под головой трава – и небо надо мной.
Я жив
Я жив. Но я… необходим? Едва ли! Отвергнутый, как вздорные мечты, Я сам себе преподнесу печали, Что, встав, скользят в обятья пустоты, Где словно тень, любовь, и смерть – лишь сон… Я жив! Но дух, как призрак, погружён В небытие из хохота и дыма, В видения – их бег неукротим! Здесь счастья нет, здесь жизнь невыносима, Разбит корабль – и вера вместе с ним! И то, что я любил всего сильней, Мне стало чуждо, словно мир теней… Но я стремлюсь в Небесный Чертоги, Где нет страстей, ни смеха, ни обид — Дождусь Творца и успокоюсь в Боге, И буду спать, как лишь младенец спит: Окутан миром, светом, тишиной… Внизу трава – и небо надо мной.
*** Jones Very 1813-1880
The Son
Father, I wait thy word. The sun doth stand Beneath the mingling line of night and day, A listening servant, waiting thy command To roll rejoicing on its silent way; The tongue of time abides the appointed hour, Till on our ear its silent warnings fall; The heavy cloud withholds the pelting shower, Then every drop speeds onward at thy call; The bird reposes on the yielding bough, With breast unswollen by the tide of song; So does my spirit wait thy presence now To pour thy praise in quickening life along, Chiding with voice divine man’s lengthened sleep, While round the Unuttered Word and Love their vigils keep.
Сын
Отец, я слова жду! Стоит светило, Где ночь и день сплетаются в борьбе, О, если б Весть мне душу просветила, Чтоб тихий путь устлать хвалой Тебе! Урочный час секунд колокола Встречают восхищённой тишиной. Тугая туча ливень сберегла, Чтоб сбросить капли, зов услышав Твой. Застыли птицы средь немых ветвей, В груди потоки песен затая… Дух ожидает милости Твоей, Чтоб мир наполнил славословьем я! Я, словно в странном сне, пророчествовать буду, Везде – Твои слова, Твоя любовь – повсюду!
Life
It is not life upon Thy gifts to live, But, to grow fixed with deeper roots in Thee; And when the sun and shower their bounties give, To send out thick-leaved limbs; a fruitful tree, Whose green head meets the eye for many a mile, Whose moss-grown arms their rigid branches rear, And full-faced fruits their blushing welcome smile As to its goodly shade our feet draw near; Who tastes its gifts shall never hunger more, For ’tis the Father spreads the pure repast, Who, while we eat, renews the ready store, Which at his bounteous board must ever last; For none the bridegroom’s supper shall attend, Who will not hear and make his word their friend.
Жизнь (Вольный перевод)
Не просто так, Господь, Ты сеешь семена, А чтоб росли они, в Тебя пуская корни, Чтоб, солнцем и дождём насытившись сполна, Фруктовым деревом раскинулись просторней! Вершина-голова за много миль видна… Приветствуя гостей ладонями-ветвями, Плодами сочными похвалится она. А ближе подойдём – расстелит тень над нами. Не взалчет никогда вкусивший от плода На праведном пиру Владыки Всеблагого, Где щедрые столы наполнены всегда, И новая еда всегда для нас готова! Прийти на брачный пир не стоит ничего Для тех, кто не был зван – но чтил слова Его!
Жизнь
Господь не просто сеет семена, А чтоб росли, в Него пуская корни, Чтоб, влагою насытившись сполна, Деревьями раскинулись просторней! Глава-вершина далеко видна — Зовёт гостей ладонями-ветвями! Глядит плодами сочными она. А подойдём – расстелит тень над нами. Не взалчет ввек вкусивший от плода На Вечере Владыки Всеблагого, Где щедрые столы полны всегда, И новая еда всегда готова! Прийти на пир не стоит ничего Тем, кто не зван – но чтил слова Его!
*** George Eliot 1819-1880
At set of sun
If you sit down at the set of sun And count the act you have done, And, counting, find One self-denying deed, one word That eased the heat of him who heard – One glance most kind, That fell like sunshine where it went – Then you may count that well spent. But, if, through all the livelong day, You’ve cheered no heart, by yea or nay – If, through it all You’ve nothing done that you can trace That drought the sunshine to one face – No act most small That helped some soul and nothing cost – Then count that day as worse than lost.
Закат
Когда к закату день стремиться Перед тобой он, как страница: Найдёшь на ней И слово верное, и дело, Что друга падшего согрело – Всего верней Жить для других, наград не зная – То день прошедший – отблеск Рая. Но, не увидев в строчках дня, Как ты сгорал, других храня, Не отыскав тогда То сердце, где оставил след, И тех, кто был тобой согрет – Ведь вот беда: Жить для себя лишь одного – Знай: день не стоил ничего.
Закат (Вольный перевод)
Когда к закату день стремиться Он весь перед тобой, как некая страница… И коль найдёшь на ней Пусть малое, одно, но праведное дело, И слово, чтоб хоть раз, но падшего согрело, — Что может быть важней: Жить для других, наград не ожидая? Знай: этот день – ступень к воротам Рая. Но коль не вспомнишь при закате дня, Как друга исцелил, в нём веру сохраня, И не найдёшь тогда, Как в сердце горестном ты свой оставил след, — Чтоб страждущий надеждой был согрет, — Вот страшная беда: Жить – и любить себя лишь одного! Знай: этот день не стоил ничего..
*** Henry David Thoreau 1817-1862
Prayer
Great God, I ask for no meaner pelf Than that I may not disappoint myself, That in my action I may soar as high As I can now discern with this clear eye.
And next in value, which thy kindness lends, That I may greatly disappoint my friends, Howe’er they think or hope that it may be, They may not dream how thou’st distinguished me.
That my weak hand may equal my firm faith And my life practice what my tongue saith That my low conduct may not show Nor my relenting lines That I thy purpose did not know Or overrated thy designs.
Молитва (Вольный перевод)
Прошу, Господь, недорогих монет! Чтоб мог перед собой держать ответ… Тогда, трудясь, я воспарю высоко, Как ныне только прозревает око… Ещё, прошу, дай милосердья мне, Чтоб для друзей я не упал в цене. Они меня увидеть бы хотели, Чуть лучшим, чем я есть на самом деле! Как вера, чтоб рука была тверда, За словом чтобы дело шло всегда, Чтоб чувства низкие мной овладеть не смели! Исчезнет страх, останется одно: Служение Твоей великой цели, Что мне, рабу, постигнуть не дано.
*** HENRY WADSWORTH LONGFELLOW 1807-1882
THE SINGERS
God sent his Singers upon earth With songs of sadness and of mirth, That they might touch the hearts of men, And bring them back to heaven again.
The first, a youth with soul of fire, Held in his hand a golden lyre; Through groves he wandered, and by streams, Playing the music of our dreams.
The second, with a bearded face, Stood singing in the market-place, And stirred with accents deep and loud The hearts of all the listening crowd.
A gray old man, the third and last, Sang in cathedrals dim and vast, While the majestic organ rolled Contrition from its mouths of gold.
And those who heard the Singers three Disputed which the best might be; For still their music seemed to start Discordant echoes in each heart.
But the great Master said, “I see No best in kind, but in degree; I gave a various gift to each, To charm, to strengthen and to teach.
“These are the three great chords of might, And he whose ear is tuned aright Will hear no discord in the three, But the most perfect harmony.”
ПЕВЦЫ
На землю Вестников прислали Воспеть веселье и печали И, может быть, вернуть сердца Назад, в обители Отца. Был юным Первый Вестник Рая. На лире золотой играя, Скользя по рощам и лугам Он о Мечте напомнил нам. Был с бородою лик Второго, На рынках он возвысил слово, Напев, ритмичный и простой, Легко овладевал толпой. Был старцем Третий и последний, Он пел в соборах за обедней, Когда, весь в золоте, орган Звал к покаянью прихожан. Но люди, их услышав пенье, «Кто ж лучше?!» – думали в смятеньи. Вновь стычкам не было конца, Как эхо, спор вошёл в сердца. «Давайте, – Бог ответил людям, — Различий в них искать не будем. Я даровал им благодать Пленять, учить и вдохновлять. Они как сильных три аккорда: В ком слух настроен верой твёрдой, Не диссонанс расслышит в них, А совершенство всех троих!»
*** Gerard Manley Hopkins 1844-1889
Heaven—Haven
A nun takes the veil I have desired to go Where springs not fail, To fields where flies no sharp and sided hail And a few lilies blow. And I have asked to be Where no storms come, Where the green swell is in the havens dumb, And out of the swing of the sea.
Небесный причал
Послушница, дающая обет Давно меня туда мечты стремили, Где нескончаема весенняя пора, В поля, где злобы нет, где не шумят ветра — Лишь тихое благоуханье лилий… Давно стремилась я туда, Где б я штормов вовек не знала — Лишь лёгкий плеск волны у светлого причала, И море, тихое всегда.
*** Robert Louis Stevenson 1850-1894
THE CELESTIAL SURGEON
IF I HAVE faltered more or less In my great task o happiness; If I have moved among my race And shown no glorious morning face; If beams from happy human eyes Have moved me not; if morning skies, Books and my food, and summer rain Knocked on my sullen heart in vain: — Lord, Thy most pointed pleasure take And stab my spirit broad awake! Or, Lord, if too obdurate I, Choose Thou, before that spirit die, A piercing pain, a killing sin And to my dead heart run them in!
Небесный Хирург
В тот день, когда утрачу я Восторг и радость бытия, Когда, от сна восстав едва, Я не исполнюсь торжества, Когда я не сверкну в ответ, Завидев глаз счастливый свет, И яркие оттенки дня Не смогут вдохновить меня – Господь! Прошу, в пустую грудь Мне веру и восторг вдохнуть! Но если дух мой омертвел – Раздвинь души моей предел, Вскрывая кожу, грех убей – И всё верни душе моей!
Praise and Prayer
I HAVE been well, I have been ill, I have been rich and poor; I have set my back against the wall And fought it by the hour; I have been false, I have been true; And thoro’ grief and mirth, I have done all that man can do To be a man of worth; And now, when from an unknown shore, I dare an unknown wave, God, who has helped me heretofore, O help me wi’ the lave!
Мольба и похвала
Бывало всякое со мной, Жил во дворце и в яме. Бывало, с каменной стеной Боролся я часами. То уважаем, то не мил. То счастье, то забота. Я просто человеком был – А это значит что-то. Но время новою волной Омыть меня готово… Господь! Ты был всегда со мной – Так помоги мне снова!
Youth and Love: I From Songs of Travel
Once only by the garden gate Our lips we joined and parted. I must fulfil an empty fate And travel the uncharted.
Hail and farewell! I must arise, Leave here the fatted cattle, And paint on foreign lands and skies My Odyssey of battle.
The untented Kosmos my abode, I pass, a wilful stranger: My mistress still the open road And the bright eyes of danger.
Come ill or well, the cross, the crown, The rainbow or the thunder, I fling my soul and body down For God to plough them under.
Юность и Любовь.
Лишь раз у входа в сад тебя Поцеловать я смог – И за звездой ушёл, любя Романтику дорог… Прощай! Хочу забыть скорей И сытость и кровать — Чтоб краской битв, как Одиссей, Весь мир разрисовать! Мой кров – простор над головой… Всему наперекор Иду – лишь путь владеет мной! И риска яркий взор… На троне, на кресте, в бою, Под радугой и без, Я дух и тело отдаю Под пахоту Небес.
YOUTH AND LOVE – II
To the heart of youth the world is a highwayside. Passing for ever, he fares; and on either hand, Deep in the gardens golden pavilions hide, Nestle in orchard bloom, and far on the level land Call him with lighted lamp in the eventide. Thick as the stars at night when the moon is down, Pleasures assail him. He to his nobler fate Fares; and but waves a hand as he passes on, Cries but a wayside word to her at the garden gate, Sings but a boyish stave and his face is gone.
Юность и Любовь – 2
Для юноши мир, как обочина быстрой дороги. Всё пролетает навек. По обоим краям, Где-то в садах притаились златые чертоги, Скрыты цветеньем деревьев. А дальше – равнина, и там Сотни огней приглашают забыть о тревоге. Как предрассветные звёзды утехи земли Манят… Но к Цели ведёт его высшая сила. Только помашет он всем, что проститься пришли, Только окликнет он ту, что в саду у калитки застыла, Только о чём-то споёт – и уж скрылся вдали…
*** Henry Warburton Hawkes 1844-1889
Amid the din of earthly strife…
Amid the din of earthly strife, Amid the busy crowd, The whispers of eternal life Are lost in clamors loud; When lo! I find a healing balm, The world grows dim to me; My spirit rests in sudden calm With Him of Galilee. I linger near Him in throng, And listen to His voice; I feel my weary soul grow strong, My saddened heart rejoice! Amid the storms that darkly frown I hear His call to me, And lay may heavy burden down With Him of Galilee.
Средь шума земного…
В разбитой надвое вселенной Средь рокота и дыма, Дорога к Жизни сокровенной Давно не различима. Но средство есть от сна земного! Мир призрачней, бледнее… Спокоен дух, со мною снова Мой Друг из Галилеи. К Нему приближусь, замирая, Чтоб речью насладиться… В унылом сердце – песни Рая, В пустой душе – зарница! Теперь и в горе и в тревоге Его слова слышнее… Поможет, если что, в дороге Мой Друг из Галилеи!
Средь шума земного… (Вольный перевод)
Среди клокотанья разъятой вселенной, В чаду человечьего дыма, — Надмирная весть о Любви сокровенной Утеряна… Неразличима! Но – знаю лекарство от ада земного… Становиться сердце светлее, Мой дух исцелён и утешен, – от слова Учителя из Галилеи. … К толпе рыбаков подойду, замирая, Чтоб речью Его насладиться… В усталой душе – упование Рая! А в сердце унылом – зарница! В смятенье и в горе, в житейской тревоге, Я слышу Его всё яснее… И бремя – легко! Я иду по дороге С Учителем из Галилеи.
Thank We Now the Lord of Heav’n
Thank we now the Lord of heav’n For the day-spring He has given For the light of truth and grace Shining from the Master’s face. Still that light is shining on: Still the Holy Child is born Every blessed Christmas morn. Still His words of truth and grace In a holier world we trace; Still the angels’ song is heard: “Glory be to God on high.” Sing, ye angels from the sky; Mortals raise the glad refrain, “Peace on earth, good will to men!”
Славим мы Владыку Рая
Славим мы Владыку Рая: Новый день взошёл, сияя, И исходит торжество Правды от Лица Его. С нами пребывает Слово: Мы Рождение Христово Этим утром встретим снова. Ныне истины печать Можем в небе созерцать, Ангелы для нас поют: «Слава, слава в вышних Богу!» Вторьте ангельскому слогу – И раздастся из могил: «Мир Господь благословил!»
“Glory be to God on high. Peace on earth, good will to men!” – В богослужении на русском языке слова этой древней молитвы единой Церкви звучат так: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецах благоволение».
Благодарим Владыку Рая (Вольный перевод)
Благодарим Владыку Рая, Что новый день взошёл, сияя, Что высшей правды торжество Исходит от Лица Его. Пока Его сияет Слово: И мы Рождение Христово В святое утро встретим снова. Сегодня истины печать Мы можем в Небе созерцать, И Ангелы для нас поют, Взывая: «Слава в вышних Богу!» – Так вторьте ангельскому слогу! И мёртвые подхватят из могил: «Мир и людей Господь благословил!»
“Glory be to God on high. Peace on earth, good will to men!” – В богослужении на русском языке слова этой древней молитвы единой Церкви звучат так: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецах благоволение».
*** Victor Starbuck 1887-1935
The seekers
One asked a sign from God; and day by day The sun arose in pearl, in scarlet set, Each night the stars appeared in bright array, Each morn the thirsting grass with dew was wet. The corn failed not its harvest, nor the vine. And yet he saw no sign. One longed to hear a prophet; and he strayed Through crowded streets, and by the open sea. He saw men send their ships for distant trade, And build for generations yet to be. He saw the farmer sow his acres wide, But went unsatisfied. One prayed a sight of heaven; and erewhile He saw a workman at his noontime rest. He saw one dare fore honor, and the smile Of one who held a babe upon her breast; At dusk two lovers walking hand in hand; But did not understand.
В поисках Бога (Вольный перевод)
Он знамений просил у Бога… И дни чередой неслись – Одеты в вечерний пурпур и нежный жемчуг рассвета… И бриллианты звёзд, рождаясь, пронзали высь, И жаждущая земля росою была согрета… И созрели хлеба… Виноград готов уже стать вином! Но знамений он не узнал ни в чём… Он искал общенья пророков… Он бродил в городах больших, В толпе, средь уличной пыли… Он у моря вышагивал мили, — И созидая то, что мечтою было до них, Торговые корабли в далёкий рейд уходили, — А пахарь дикую землю преображал трудом! Но пророка он не узнал ни в ком… Он молил, что бы Рай открылся… И видел, как шёл отдыхать Рабочий – в урочный час. Как кто-то во имя чести Дрался – и побеждал. И как, улыбаясь, мать Ребёнка кормила грудью… И как влюблённые вместе Гуляли – рука в руке, в сумерках, светлых, как сон… Но так ничего и не понял он.
*** Dietrich Bonhoeffer 1906-1945
Christen und Heiden
Menschen gehen zu Gott in ihrer Not, flehen um Hilfe, bitten um Glück und Brot, um Errettung aus Krankheit, Schuld und Tod. So tun sie alle, alle, Christen und Heiden.
Menschen gehen zu Gott in Seiner Not, finden ihn arm, geschmäht, ohne Obdach und Brot, sehn ihn verschlungen von Sünde, Schwachheit und Tod. Christen stehen bei Gott in Seinem Leiden. Gott geht zu allen Menschen in ihrer Not, sättigt den Leib und die Seele mit Seinem Brot, stirbt für Christen und Heiden den Kreuzestod und vergibt ihnen beiden.
Язычники и христиане
К Богу приходят, когда заставляет нужда, Хлеба и помощи просят у Бога тогда, Чтоб от болезней и бед не осталось следа — Так поступают язычники и христиане. Бог открывается там, где случилась беда, Где Он осмеян, распят по решенью суда, Где Он страдает, чтоб смерть победить навсегда — С Ним христиане разделят всю меру страданий. Бог посещает, когда настигает беда, Он исцеляет, и хлеб нам приносит тогда, Он милосердие дарит нам вместо суда — Им прощены и язычники и христиане!
Jona
Sie schrieen vor dem Tod und ihre Leiber krallten sich an den nassen, sturmgepeitschten Tauen, und ihre Blicke schauten voller Grauen das Meer im Aufruhr jäh entfesselter Gewalten. “Ihr ewigen, ihr guten, ihr erzürnten Götter, helft oder gebt ein Zeichen, das uns künde den, der Euch kränkte mit geheimer Sünde, den Mörder oder Eidvergeßnen oder Spötter, der uns zum Unheil seine Missetat verbirgt um seines Stolzes ärmlichen Gewinnes!” So flehten sie. Und Jona sprach: “Ich bin es! Ich sündigte vor Gott. Mein Leben ist verwirkt. Tut mich von Euch! Mein ist die Schuld. Gott zürnt mir sehr. Der Fromme soll nicht mit dem Sünder enden!” Sie zitterten. Doch dann mit starken Händen verstießen sie den Schuldigen. Da stand das Meer.
Покаяние Ионы
Здесь царство волн – от края и до края! Морской котёл кипит из глубины… Ветрами смяты и ослеплены, Пред ликом смерти силы надрывая, Они пытались говорить с богами… «О боги вечные! Кому ваш приговор? Кто душегуб, клятвопреступник, вор? Кто согрешил – и кто отвергнут вами? Заплатит тот, кто нас привёл сюда… И мы исполним приговор закона!» «Меня убейте, – отвечал Иона, — Я предал Бога. Я прошу суда. Невинные погибнуть не должны! Послужит Правде кто? Друзья, не вы ли?» Он брошен в море, и они застыли Среди благословенной тишины…
Von guten Mächten
Von guten Mächten treu und still umgeben, behütet und getröstet wunderbar, so will ich diese Tage mit euch leben und mit euch gehen in ein neues Jahr.
Noch will das alte unsre Herzen quälen, noch drückt uns böser Tage schwere Last. Ach Herr, gib unsern aufgeschreckten Seelen das Heil, für das du uns geschaffen hast.
Und reichst du uns den schweren Kelch, den bittern des Leids, gefüllt bis an den höchsten Rand, so nehmen wir ihn dankbar ohne Zittern aus deiner guten und geliebten Hand.
Doch willst du uns noch einmal Freude schenken an dieser Welt und ihrer Sonne Glanz, dann wolln wir des Vergangenen gedenken, und dann gehört dir unser Leben ganz.
Lass warm und hell die Kerzen heute flammen, die du in unsre Dunkelheit gebracht, führ, wenn es sein kann, wieder uns zusammen. Wir wissen es, dein Licht scheint in der Nacht.
Wenn sich die Stille nun tief um uns breitet, so lass uns hören jenen vollen Klang der Welt, die unsichtbar sich um uns weitet, all deiner Kinder hohen Lobgesang.
Von guten Mächten wunderbar geborgen, erwarten wir getrost, was kommen mag. Gott ist bei uns am Abend und am Morgen und ganz gewiss an jedem neuen Tag.
Последнее стихотворение, написанное перед казнью пастором-мучеником, антифашистом Дитрихом Бонхёффером.
Я, окружённый силами благими, Под сенью светлых и незримых крыл, С друзьями быть стремлюсь – хочу, чтоб с ними Грядущий год меня соединил. Смущают сердце давние печали, Как будто ад придумал эти дни… Дай Бог, чтоб мы чуть-чуть смелее стали. Прошу, Господь: спаси и сохрани! Но вместо утешенья и покоя Даёшь нам чашу горестей земных — Мы примем подношение любое Из ласковых и добрых рук Твоих. Ты нам однажды Рай подаришь снова, Дыханьем Света уничтожив тьму… И мы, оставив помыслы былого, Воскреснем вдруг по слову Твоему. Мерцают свечи, ярко умирая. Пред их лучами отступает мгла. Но я мечтаю, чтоб любовь святая В сердцах огнём всесильным расцвела. Чем трепетнее тишина планеты, Тем ближе, осязаемей, слышней Незримый мир, таинственный, воспетый В молитвах и псалмах Твоих детей. Всегда хранимы силами благими, Мы каждый миг под сенью светлых крыл! Ты создал дни, и что даётся ими Спокойно принимать благословил…
*** Clive Staples Lewis 1898 –1963
The Nativity
Among the oxen (like an ox I’m slow) I see the glory in the stable grow Which, with the ox’s dullness might at length Give me an ox’s strength. Among the asses (stubborn I as they) I see my Savior where I looked for hay; So may my beastlike folly learn at least The patience of a beast. Among the sheep (I like a sheep have strayed) I watch the manger where my Lord is laid; Oh that my baa-ing nature would win thence Some woolly innocence!
Рождество
Среди волов – я глупый, словно вол – Лишь в постоянном росте смысл обрёл. Ведь с глупостью масштабы соразмеря, Приходит сила зверя. Среди ослов – я, как они, упрям – Где сено есть, – спасенье вижу там, Мечтая научится в полной мере Упорным быть, как звери. Среди овец – блуждаю, как овца! – Увижу в яслях своего Творца И тихо промычу Ему о вере, — Невинный, словно звери!..
PRAYER
Master, they say that when I seem To be in speech with you, Since you make no replies, it’s all a dream — One talker aping two. They are ha1f right, but not as they Imagine; rather, I Seek in myself the things I meant to say, And lo! the wells are dry. Then, seeing me empty, you forsake The Listener’s role, and through My dead lips breathe and into utterance wake The thoughts I never knew.
Молитва
Создатель! Когда говорю с Тобой, Впустую тратя слова, Молва называет молитвы мечтой — Такая идёт молва. Всё правильно. Только истины всей Не может понять она. Внимая истокам души моей, Достигну сухого дна. Тогда Ты увидишь: я жив едва! И придёшь полноводьем рек… И мёртвые губы прошепчут слова, Что я сам не сложил бы вовек.
SONNET
The Bible says Sennacherib’s campaign was spoiled By angels: in Herodotus it says, by mice — Innumerably nibbling all one night they toiled To eat his bowstrings piecemeal as warm wind eats ice. But muscular archangels, I suggest, employed Seven little jaws at labour on each slender string, And by their aid, weak masters though they be, destroyed The smiling-lipped Assyrian, cruel-bearded king. No stranger that omnipotence should choose to need Small helps than great — no stranger if His action lingers Till men have prayed, and suffers their weak prayers indeed To move as very muscles His delaying fingers, Who, in His longanimity and love for our Small dignities, enfeebles, for a time, His power.
Сонет (Вольный перевод)
Библия нам говорит, что свирепого Сеннахирима Выгнали Ангелы… «Мыши!» – так утверждал Геродот. «Столько укусов за ночь – это, знаете, невыносимо. Хватка ослабла его – точно оттепель скушала лёд!» Ангелы Света призвали – это готов утверждать я! – Маленьких семь челюстей – и они потрудились не зря! С тайною помощью Ангелов выгнали малые братья Гордых собой ассирийцев и их с бородою царя. Разве чужой так поступит? Всесилье Своё умаляя, Нежность явил Он, не гром – это ли жест чужака? Здесь пребывал Он, покуда звучала молитва простая. Двинув могучей рукой, мирозданье подправил слегка. В долготерпенье Своём – нас, детей недостойных, любя — Он приближается к нам, ослабляя, смиряя Себя!
The Meteorite
Among the hills a meteorite Lies huge; and moss has overgrown, And wind and rain with touches light Made soft, the contours of the stone.
Thus easily can Earth digest A cinder of sidereal fire, And make her translunary guest The native of an English shire.
Nor is it strange these wanderers Find in her lap their fitting place, For every particle that’s hers Came at the first from outer space.
All that is Earth has once been sky; Down from the sun of old she came, Or from some star that travelled by Too close to his entangling flame.
Hence, if belated drops yet fall From heaven, on these her plastic power Still works as once it worked on all The glad rush of the golden shower.
Метеорит
Среди холмов метеорит Лежит, огромный, мхом застелен… Ветрами смят, дождём залит, Он гладок стал на вид и зелен. Земля легко сокрыть смогла След звёздной копоти и сажи, Устроив лунного посла Деталью в девственном пейзаже. Не странно то, что мы нашли В земных объятьях камень пленный – Ведь каждый элемент Земли Пришёл к нам из глубин вселенной. Мир небом был века назад… Из солнца части все отлиты? Звезды ль неведомой распад Толкнул их к нам с другой орбиты? И капли Рая, пав сюда, Выходит, притаились где-то… И всюду – он сокрыт всегда — След давний радости и света!
After Prayers, Lie Cold
Arise my body, my small body, we have striven Enough, and He is merciful; we are forgiven. Arise small body, puppet-like and pale, and go, White as the bed-clothes into bed, and cold as snow, Undress with small, cold fingers and put out the light, And be alone, hush’d mortal, in the sacred night, -A meadow whipt flat with the rain, a cup Emptied and clean, a garment washed and folded up, Faded in colour, thinned almost to raggedness By dirt and by the washing of that dirtiness. Be not too quickly warm again. Lie cold; consent To weariness’ and pardon’s watery element. Drink up the bitter water, breathe the chilly death; Soon enough comes the riot of our blood and breath.
После молитв
Встань, немощная плоть, достаточно усилий, Господь Всемилостив – и нас уже простили… И куклой плоть встаёт, и тенью плоть идёт, Как простыни, бела, и холодна, как лёд… Разденься медленно, свет выключи устало, Почувствуй в тишине, как полночь просияла. Луг выровнен дождём, пустой стакан помыт, Одежда сложена, и хоть чиста на вид, Теперь совсем не та – затёрлась, побледнела: От грязи мы её стираем то и дело! Плоть, пусть попозже к нам тепло твоё придёт, Застынь, бессильная, отведай горьких вод, И смертью насладись – ведь жизнь вернётся скоро, А с ней привычный дух унынья и раздора…
As the Ruin Falls
All this is flashy rhetoric about loving you. I never had a selfless thought since I was born. I am mercenary and self-seeking through and through: I want God, you, all friends, merely to serve my turn. Peace, re-assurance, pleasure, are the goals I seek, I cannot crawl one inch outside my proper skin: I talk of love –a scholar’s parrot may talk Greek– But, self-imprisoned, always end where I begin. Only that now you have taught me (but how late) my lack. I see the chasm. And everything you are was making My heart into a bridge by which I might get back From exile, and grow man. And now the bridge is breaking. For this I bless you as the ruin falls. The pains You give me are more precious than all other gains.
Руины
Я рад – простая мысль! – что знать тебя пришлось. Я с роду не имел святой, высокой цели. Но жду – я, эгоист, самовлюблён насквозь — Чтоб ты и Бог меня преобразить сумели. Забвенье и успех – души моей состав, Я идол сам себе. Подобно попугаю, Тираду о любви торжественно начав, Отвешу пару фраз – и тут же умолкаю. Ты столько лет была мостом меж двух времён, Однажды у него разрушилась основа… Гигант над пропастью в руины обращён, Отрезан путь назад – и я изгнанник снова. Благословенна ты – и груда тех камней: Всего, что я имел, такая боль ценней.
An Expostulation
Against too many writers of science fiction
Why did you lure us on like this, Light-year on light-year, through the abyss, Building (as though we cared for size!) Empires that cover galaxies If at the journey’s end we find The same old stuff we left behind, Well-worn Tellurian stories of Crooks, spies, conspirators, or love, Whose setting might as well have been The Bronx, Montmartre, or Bedinal Green?
Why should I leave this green-floored cell, Roofed with blue air, in which we dwell, Unless, outside its guarded gates, Long, long desired, the Unearthly waits Strangeness that moves us more than fear, Beauty that stabs with tingling spear, Or Wonder, laying on one’s heart That finger-tip at which we start As if some thought too swift and shy For reason’s grasp had just gone by?
А смысл?
Против слишком большого числа сочинителей научной фантастики
Так для чего нас увели За сто парсеков от земли, Воздвигнув (главное размер) Империи меж звёздных сфер, Где отыскать нам суждено Всем надоевшее давно — Чем примитивней, тем верней: Любовь, шпионы и злодей — Такое б рассказать могли Любые уголки земли? Зачем я должен бросить дом, Оставить мир, где мы живём, Пройти сквозь тысячи ворот, Где Неземное увлечёт Мечтами, страха посильней, Пронзительной красой своей, И тайной, где – я сердцем знал! – Лежит начало всех начал, Что, кажется, прочёл насквозь – Оно же мимо пронеслось?
Prelude to Space
An Epithaliamium
So Man, grown vigorous now, Holds himself ripe to breed, Daily devises how To ejaculate his seed And boldly fertilize The black womb of the unconsenting skies.
Some now alive expect (I am told) to see the large, Steel member grow erect, Turgid with the fierce charge Of our whole planet’s skill, Courage, wealth, knowledge, concentrated will,
Straining with lust to stamp Our likeness on the abyss- Bombs, gallows, Belsen camp, Pox, polio, Thais’ kiss Or Judas, Moloch’s fires And Torquemada’s (sons resemble sires).
Shall we, when the grim shape Roars upward, dance and sing? Yes: if we honour rape, If we take pride to Ring So bountifully on space The sperm of our long woes, our large disgrace.
Прелюдия к космосу
Эпитафия (Вольный перевод)
Итак, вы выросли, о люди… И вам решительность дана! Вы копите в каком-то зуде Своих деяний семена, Круша сопротивленье – чтобы Их бросить в глубь космической утробы! Вы о свершениях мечтали… И вот, всему наперекор, Игла из воронёной стали Уткнулась в девственный простор. Её воздвигли, всем во благо, Премудрость, воля, щедрость и отвага. Вы скоро, похотливо-зрелы, Извергните потоки струй, Несущих войны и расстрелы, Рак, сифилис и поцелуй Иуды… Здесь и Торквемада И сами вы – как продолженье ряда. А после… Будете ль вы рады? Конечно! Ибо повод есть: Сломав уверенно преграды, Вы явите – такая честь! – Меж звёзд, на внеземной арене, Позор и глупость сотен поколений!
*** Leonard Cohen р1934-
Dance Me to the End of Love
Dance me to your beauty with a burning violin Dance me through the panic ’til I’m gathered safely in Lift me like an olive branch and be my homeward dove And dance me to the end of love Yeah, dance me to the end of love
Oh let me see your beauty when the witnesses are gone Let me feel you moving like they do in Babylon Show me slowly what I only know the limits of And dance me to the end of love Dance me to the end of love
Dance me to the wedding now, dance me on and on Dance me very tenderly and dance me very long We’re both of us beneath our love… both of us above And dance me to the end of love Yeah, dance me to the end of love
Dance me to the children who are asking to be born Dance me through the curtains that our kisses have outworn Raise a tent of shelter now, though every thread is torn And dance me to the end of love
Dance me to your beauty with a burning violin Dance me through the panic till I’m gathered safely in Touch me with your naked hand… touch me with your glove Dance me to the end of love Dance me to the end of love Dance me to the end of love
Танец
Нежная, танцуй под скрипку, что горит в огне, Успокой, танцуй со мною, если страшно мне, Словно голубь ветвь оливы – отнеси домой! Нежная, танцуй со мной. О, нежная, танцуй со мной. Все уйдут – и я познаю красоту твою. Проскользим с тобою в танце неба на краю. Двери тайного Эдема медленно открой – И пусть продлится танец твой! Пусть продлится танец твой! Закружи меня на свадьбе – закружи меня! Пусть твой танец длиться вечно, негою маня! Мы укрылись под любовью, мы парим над ней — В танце – до скончанья дней! О, в танце – до скончанья дней! Пусть разрушит все преграды тихий поцелуй, В танце расскажи о детях, их судьбу станцуй. Расстели шатёр наш ветхий… Ветхость – не беда! И танцуй, танцуй всегда. Нежная, танцуй под скрипку, что горит в огне, Успокой, танцуй со мною, если страшно мне, Лишь коснись меня рукою – лишь коснись рукой… И танцуй, танцуй со мной! И танцуй, танцуй со мной! Нежная, танцуй со мной!
Дмитрий Якубов. Источник http://morgulis.tv/2009/08/molitvy-v-stixax/
